Слишком долго люди жили спокойно. Слишком долго, чтобы привыкнуть к относительно тихой обыденности и отвыкнуть от того, что нужно всегда быть начеку. Конечно, многие могли бы сказать - "Пять лет, да что такое, эти ваши пять лет!?". Но, оказалось, что такого короткого промежутка времени было достаточно, что бы метка, вновь появившаяся в небе, повергла всех в шок.
Безусловно, нет ничего удивительного в том, что попавшие когда-то в эпицентр прошедшей войны моментально потеряли покой. Просто так ничего не бывает, им ли не знать, а уж если объявился тот, кто решил оставить в небе метку... Так, ненароком вспомнишь Аластора Грюма с его словами - "Постоянная бдительность!"
Во всяком случае, в голове Люпина эти слова крутились назойливо и с завидным постоянством. Он ведь тоже успел забыть, как какие-то пять лет назад они все ходили по улицам, оглядываясь, проверяя, нет ли "хвоста", а то и не высовывались вовсе! Но после победы столь усиленная внимательность медленно изживала себя. На тех, кто дёргано оглядывался при каждом повороте начинали смотреть с подозрением или откровенным недоумением, мол, чего это он? Всё ведь хорошо!
"Вот вам и хорошо... Расслабились." - в который раз думал мужчина, глядя в пространство гостиной. За последние несколько часов он успел перебрать в голове около сотни возможных событий, которые могли, даже гипотетически, произойти в Аврорате и задержать Дору до утра следующего дня, без любого намёка на предупреждение.
Конечно, бывало всякое. Они оба работали, зачастую задерживались на работе допоздна. И сам Ремус приходил домой за полночь. Но не настолько же за полночь! А сейчас, когда тревога за жену проснулась с новой силой...
Не сказать, что мужчина прекращал за неё волноваться. Вовсе нет, учитывая её работу, которую назвать безопасной ни у кого язык не повернётся. Но в связи с последними событиями, так заработаться, что забыть вернуться к утру домой - это немного слишком. То ли в аврорате все совсем озверели, что работников домой не отпускают, то ли работники стали так увлечены своей работой, Лунатик не имел ни малейшего понятия, но, к рассветному часу, появилось-таки желание настучать по голове их начальнику.
Винить Тонкс он даже не думал. Если их по какому-то поводу задержали (явно желая расшатать и без того расшатанные нервы Рема), она тут может быть виновата в самую последнюю очередь. Да и вообще, не было такого случая, когда бы оборотень обвинил Тонкс хоть в чём-то. Но, вслушиваясь в тиканье часов, беспристрастно выстукивающих ритм времени, поднявшись несколько раз к сыну, и проверив, спит ли он и спустившись обратно в гостиную, мужчина не мог отогнать от себя мысль - "Что-то случилось".
Как бы он не убеждал себя в обратном, это было очевидно. Не стала бы Нимфадора без предупреждения настолько задерживаться, зная, что дома сынишка, ждущий маму, и муж, умеющий быть невероятно взволнованным в таких ситуациях.
Сидеть дома уже не было никаких сил. Если действительно что-то произошло, он вряд ли помешает, если пойдёт в Министерство и проверит свои догадки, а если ничего не произошло... Имеет же он, мерлинова борода, знать, что его жена делает на работе целые сутки! В крайнем случае скажет, что соскучился и решил забрать её домой...
Оставив Тедди с Андромедой, при этом стараясь не напугать ещё и тёщу, Ремус поспешил в Министерство, а так и в Аврорат. Быстро минуя тёмные пустые коридоры и закрытые, не нужные сейчас кабинеты, оборотень думал только об одном:
"Пусть мне, в конце концов, скажут почему Дора до сих пор не вернулась домой..."

Дежурство в родном Аврорате, что может быть чудеснее? Унылые стены, пестрящие листовками, объявлениями, картами и колдографиями с рожами потенциальных клиентов наших камер предварительного заключения, тусклый свет магических ламп, смешавшиеся запахи чая и кофе, давным-давно въевшиеся во все, что находится в помещение, и, конечно же, неизменный сигаретный дым. Вообще-то, в Министерстве курить не разрешается, но мы, авроры, уже давным-давно позабыли об этом, из года в год пренебрегая этим правилом. Когда сидишь ночами, глядя в одну точку, переживая очередной дежурство – ведь не бывает такого, чтобы в Аврорате не оставалось никого, ничего не остается кроме того, как дымить в тусклый потолок. Впрочем, не так много авроров этим страдают, а если уж и страдают, то в таких масштабах как я, конечно же.
А что? Я все могу.
Тонкая сигарета зажата в зубах, я прохаживаюсь вдоль нескольких рабочих мест моих коллег – кто-то набирается кофе по самое не могу, явно размышляя о том, как бы не уснуть мордой в стол, кто-то увлеченно бросает перья в листовку с мордой все еще разыскиваемого Пожирателя Смерти, а кто-то пытается безуспешно настроить старенькое магическое радио на передачу какого-то квиддичного матча.
Не то, чтобы делать нечего – на моем столе красуется стопка протоколов по делам различной давности, которые так и ждут, когда я наконец соизволю их разобрать, однако я совершенно не жду этого момента. По правде говоря, я жду только одного – когда наступит восемь утра, и я смогу оказаться у себя в квартире, и желательно поближе к кровати. Пожалуй, это заветная мечта каждого аврора – бурный роман с собственной подушкой и надежные объятья мягкого одеяла. Зачастую подобная любовь оказывается невзаимной. Если, конечно, тот самый аврор внезапно не оказывается без руки, ноги или головы. Впрочем, в последнем случае, роман уже явно не с постелью…
За этими размышлениями на мировые темы, я забываю следить за слишком медленно двигающейся стрелкой часов, да и вообще обо всем забываю. Бездумно вышагиваю, потягивая дым, а когда сигарета заканчивается, поджигаю вторую. По дороге к урне, которая служит нам и пепельницей, я сталкиваюсь с Гофман – та еще суровая бабенка, но я, конечно же, как всегда ей мило улыбаюсь. Милая улыбка – лечение от всех проблем.
Уже хочу вернуться в своим прогулкам по Аврорату, но Гофман выпрямляется по струнке, выхватывает палочку (и зачем, спрашивается, учитывая, что на самих стенах туева куча защитных заклинаний). Да и вообще, скорей всего, это наша азкабанская братия вернулась после раздачи пиздюлей тамошним работягам.
– Расслабься, милая, это… – начинаю я, но меня прерывает грозный голос Гофман. Я только пожимаю плечами и скрещиваю руки на груди, даже не потянувшись к волшебной палочке. Параноик я или нет (все же училась у самого Грюма!), но сейчас подобные меры – сплошной идиотизм.
Следом в Аврорате появляется никто иной, как Ремус Люпин собственной персоной – привычная потертая мантия, волосы с проседью и уставший вид. Кажется, даже несколько лет после победы этого не изменили.
«Так-так, Ремус здесь, странно, что же тогда с Тонкс? Она отправилась в Азкабан, и?..»
– Так, Джейн, где твое гостеприимство, – я тут же оттесняю ее от гостя, сама же подхожу к нему и проталкиваю его вглубь помещения и усаживаю в первое попавшееся кресло. – Присаживайся, рассказывай. Сейчас чай как раз заварится, кекс тебе найдем!
Смотрю на Ремуса, а в голове проскальзывают мысли одна за другой, и одна хуже другой.
«Не показывать, только не показывать. Все хорошо. Все правда очень хорошо».

До нужного отдела Люпин добрался довольно быстро, учитывая скорость его шагов. Должно быть, этими самыми шагами, что гулко разносились по тёмному пустому коридору, он успел привлечь внимание, так как впереди, рядом с нужным сейчас  кабинетом, уже стоял некто с поднятой палочкой. Реакция, надо заметить, вполне оправданная. Ходят тут всякие, только нервы расшатывают... Хотя, палочка, направленная в его сторону, не сильно Рема смутила. Разве что, заставила немного убавить шаг. Не убьют же его здесь, на пороге Аврората, в самом деле?
Фигура, что стояла перед ним, определённо принадлежала представительнице прекрасного и, как показывал опыт, не такого уж слабого пола. Несколько секунд спустя мужчина смог разглядеть её лицо. Видимо, и его признали, ибо палочка в руках Джейн Гофман опустилась, после чего последовал вполне логичный вопрос о том, что он, собственно, тут вообще делает? А так же вовсе неутешительные в данной ситуации слова о закончившемся дежурстве Тонкс...
"Тонкс... да. Она по-прежнему Тонкс..." - усмехнулся про себя Ремус. Наверное, данный факт позабавил бы его, будь сейчас всё не так печально.
Откровенно говоря, он был бы рад услышать что угодно: что жена заработалась, что она не сдала какие-то отчёты, уснула, и её не захотели будить... Что угодно, кроме - "её тут нет".

- И Вам доброе утро - Устало проговорил Лунатик, коротко кивнув в знак приветствия. Видимо, утро добрым быть не собиралось, но кто знает... Надежда, всё же, умирает последней, и сейчас она как раз билась в предсмертных конвульсиях.
Поспешно войдя в кабинет, оборотень на абсолютном автоматизме начал оглядываться, скорее по привычке, нежели ожидая что-то увидеть. Ничего нового не было. Только дежурившие и мечтающие, скорее всего, вернуться домой авроры, которых малость всполошило появление неожиданного гостя. Даже вещей Доры, возможно случайно оставленных, он не заметил.
Но не успел Рем обозначить цель своего внезапного визита, как оказался утянут вглубь кабинета, а далее и усажен в близстоящее кресло Гестией.
"Что ж, может лучше и правда сесть. Мало ли, что мне сейчас тут скажут..."
Признаться честно, мужчину удивляло царившее здесь спокойствие. Никто не казался взволнованным, во всяком случае, до появления Лунатика. Всё как обычно, никакой паники. Более того, всех действительно удивило его появление, стало быть, они не могут представить, зачем его сюда принесло. Но неужели никто из работников данного отдела, а большая его часть - очень храбрые и бдительные люди, не заметил пропажу или, по во всяком случае, достаточно долгое отсутствие одного из сотрудников? Удивительно, что такой расклад не удивлял, не заставлял задуматься...  Или же удивлял, но они очень успешно скрывали это под маской спокойствия. Люпин бы даже сказал - слишком успешно. А может быть, у оборотня снова начала развиваться свойственная войне паранойя, и он уже совершенно ничего не понимает в этом мире...
Из размышлений Рема вырвал голос Гестии.
- Кекс? - На губах появилась усталая, едва заметная улыбка. - Вы мне лучше мою жену найдите...
Тяжёлый вздох и снова внимательный взгляд вокруг себя. Нужно с чего-то начать, и желательно - с конца.
-Дело в том, что... - Начал Ремус, и на этом же закончил. Кто-то очередной раз его окликнул. Не стоило даже поворачиваться, чтобы понять, кто именно. Голос Люпин узнал сразу. Гарри. Странно, что мужчина не услышал, как за ним кто-то вошёл. Куда делась извечная бдительность? Стоило бы быть немного внимательнее, в связи с недавними событиями. Однако, Рем был очень рад видеть молодого человека.
Безусловно, они виделись с Гарри в коридорах Министерства, но, как правило, в такие моменты оба спешили по каким-нибудь делам. Кроме того, дом Люпина всегда был открыт для Поттера. Но, как ни странно, в суете мирных дней увидеться удавалось чуть ли не реже, чем в военное время.
- Здравствуй, Гарри.
Мужчина поспешил ответить на рукопожатие, улыбнувшись молодому человеку. Правда улыбка вышла совсем не весёлая, даже несколько вымученная. Впрочем, скрывать своё состояние было глупо и бессмысленно. Чего он этим добьётся? 
Молчание присутствующих послужило мотивацией к действию. Если сидеть и  молчать обстановка не изменится, и всё само собой не разрешится.
- Дело в том, - снова начал Рем. – Что Дора так и не вернулась домой… Я подумал, что она могла задержаться. Всякое ведь бывает, забыла предупредить… Но, как я понимаю, здесь её тоже нет. – Как ни старался мужчина скрыть тревогу в голове, у него не получалось. Беспокойство волнами накатывало на него и совершенно не собиралось отступать. – Я не представляю, где она может быть, но, я не думаю, что она просто так ушла бы куда-то на такое длительное время и никого не предупредила…
"Меня не предупредила" - закончил внутренний голос.
Закончив изложение проблемы, Люпин оглядел всех, кто сейчас находился в кабинете. Что делать, куда бежать, он не знал. Зато прекрасно знал – если с Дорой что-нибудь случиться, он себе этого не простит.

Мой беззаботный и почти расслабленный вид совершенно не сочетается с нарастающей внутренней тревогой, которая все сильнее стискивает все мои ощущения, вызывая совершенно неприятное чувство скованности. Отвратительное чувство, и если дать ему волю, вскоре я почувствую себя полностью беспомощной, а ведь это мне просто непозволительно. Кто-кто, но Гестия никоим образом не может позволить себе подобной слабины, не говоря уже о том, что показать это кому-либо из присутствующих. Да и отсутствующих тоже, пожалуй. 
Вот только вечно спокойный, рассудительный и невозмутимый Ремус в подобном нервозном состоянии – явно признак полнолуния или же какой-либо неминуемой беды. Пожалуй, это волнует, и внутри меня начинает скрести препротивнейшая мышь тревоги. Особенно после всех тех замечательных «подарков», которые предоставило за последнее время мироздание – типа Черной Метки в небе и рожи Долохова на всех листовках. Жуть просто.
В Аврорате появляется Поттер, и я рефлекторно выпрямляюсь, а чтобы не показать того, что начинаю резко вздрагивать, начинаю судорожно копаться в карманах мантии, в поисках сигарет.
– О, Поттер, свет мои очей, - как можно более приветливо усмехаюсь, но тот, кто хорошо меня знает, запросто может отгадать мою тревогу – ибо появление этого мальчишки очередная примета беды. Но, благо, люди, которые знают меня лучше всего – Тонкс и Робардс где-то пропадают, хотя уже давным-давно должны подать признаки жизни и благополучия.
Следующие минуты мне кажутся слишком, иллюзорно и до безобразия неправильно долгими – Аврорат еще не отделался от прежней сонливости, но постепенно началось какие-то шевеление – со своих рабочих мест начали высовываться некоторые дежурные, так называемая «ночная группа захвата». Вот только что-то подсказывает мне, что на этот раз данной группой предстоит именно нам.
Затягиваюсь сигаретой – я даже и не заметила, как подкурила ее, после чего обвожу взглядом присутствующих – новички-авроры под моим грозным взглядом сильнее вжимаются в свои места, я же поворачиваюсь к Гофман.
- Если Дора еще могла бы двинуться домой, то не понимаю, почему Робардс не пришел с обещанной пьянкой, - произношу я. – Аналитик, так аналитик, ждите нас максимум через десять минут на месте.
С этими словами выбрасываю недокуренную сигарету в мусорник у входа, и выхожу в пустынный коридор Министерства. Для того, чтобы добраться до Атриума, у меня уходит минут пять, и все это время я не знаю, куда деть свои руки – отвратительное ощущение крайней нервозности, которое посещает меня довольно нечасто. Что уж тут говорить о плохих предчувствиях!
Дрожащей рукой зачерпываю горсть Летучего пороха, второй хватаюсь за волшебную палочку – зачем-то, на всякий случай, после чего бросаю порошок в огонь шагаю в камин и громко называю адрес Клайва Деррика. Когда-то мне уже доводилось вызывать его по службе, а память на то, что связано с цифрами, у меня всегда была отменной. Несмотря на всю свою нервозность, про себя отмечаю, что это прекрасный способ вызывать ненависть аналитика к собственной персоне, но ведь это прекрасно – не только доблестные авроры будут мучиться этой ночью. Будь я менее напряженной, я бы выпрыгнула из камина с гадким «Муахаха», но получается выйти из него только с некоторым грохотом – вечно я забываю, что некоторые камины оснащены кованной перегородкой. Собственно, ее я и благополучно переворачиваю, а это вызывает немалый грохот. Бедняга Деррик, наверное, укакался в своей постельке, но что поделать – я люблю эффектные появления. Зато моя громкий голос не станет для него сюрпризом. Или станет.
– Стоять смирно, не двигаться и не пугаться, Аврорат пожаловал, – кричу я, выходя из гостиной, и отправляясь на поиски спальни хозяина этого жилища. Бесцеремонно, зато предотвращает лишние движения. – Здесь все свои, конечно же, – кричу я, остановившись у дверей спальни аналитика, – аврор Джонс и все такое, поэтому у тебя ровно пять секунд на то, чтобы сгладить неподобающий вид, если он есть, и я захожу, дабы продолжить бесцеремонное поднятие из постели. Нет, конечно, я могу быть и не такой милосердной и не давать этого драгоценного времени, но правила приличия и все такое…
А вот этого стоило бы ожидать – нервозность плюс Гестия – равно словесный понос. И не важно, что я буду нести.
Не знаю, сколько времени проходит – может, пять секунд, а, может, все три, и я бесцеремонно открываю двери спальни Деррика и вхожу:
– Торопимся, не задерживаемся, надеваем трусы, носки и в Азкабан – у нас проблемы, и явно немаленькие, так что требуется твой полностью проснувшийся и трезвомыслящий мозг, - продолжаю я, смиряя заспанного хозяина дома взглядом. Да, он явно меня ненавидит.
Прислоняюсь спиной к дверному косяку, скрещиваю руки на груди и, не отрывая взгляда, выжидающе смотрю на Деррика, всем своим видом выказывая нетерпение.

Ремус думал, что хуже уже не будет. Куда уж, спрашивается, хуже, когда твоя жена пропала? Но нет, судьба, у которой, определённо, ужасное чувство юмора, распорядилась иначе. Это странное понятие - Судьба - наверное, решило, что нервная систему Лунатика расшатана недостаточно, а переживания не достигли пика своего, а поэтому лучшим вариантом для мужчины будет - получить информацию о походе жены в магическую тюрьму.
Если честно, ожидал Люпин всего, только не Азкабана. Конечно, дело ясное, что теперь, когда там нет дементоров, тюрьму приходилось проверять с удвоенной, а то и утроенной тщательностью. Понятно, что проверять столь важный объект, кроме как аврорам, некому. Но это не отменяет вопроса, почему о таком походе Ремус ни сном ни духом. И переживаний это тоже не отменяет. Даже наоборот, после слов об Азкабане в душе мужчины всё рухнуло куда-то вниз, без надежды на возврат в нормальное состояние и положение. Если Дора не посчитала нужным его оповестить, значит, была уверена, что вскоре вернётся. А если не вернулась, значит что-то, непременно, случилось.
Впервые он был не рад тому, что в тюрьме нынче нет дементоров. Существа они, спору нет, отвратительные, жуткие и не внушающие нисколько симпатии, однако же, могли удержать заключённых в заточении своих же мыслей. В их присутствии побеги планировались с меньшей вероятностью, нежели при их отсутствии. Более того, против дементоров работал патронус, а вот в случае побега заключённых патронусом не отделаешься.
Кроме всего прочего, без такого рода охранников наказание, в виде лишения свободы, получалось каким-то слишком мягким. Возможно, когда-то Люпин и думал, что никто не заслуживает поцелуя дементора, или же, в целом, нахождения рядом с ним. Но сейчас, стоит оборотню вспомнить, какие личности отправились в Азкабан, как любой след жалости исчезает и, ненароком, появляется призрачное сожаление, что дементоры умеют только "целоваться".
И в данный момент, Тонкс находилась в непосредственной близости с теми... созданиями, которых людьми назвать не повернулся бы язык. Возможно, прямо сейчас там происходит нечто ужасное, супруге грозит смертельная опасность, а он? Его до сих пор нет рядом. А уж о том, что может быть слишком поздно, Рем старался не думать.
Совет избегать паники был как нельзя кстати. Хотя мужчина и не был склонен к разного рода истерикам, но дрожь в руках, пока ещё не заметную другим, нужно было быстрее унимать. Если придётся взяться за палочку, в чём Люпин не сомневался, рука должна быть твёрдой.
"А мысли трезвыми и здравыми..." - поддакнуло внезапно проснувшееся подсознание.
И всё же, несмотря на чехарду в голове, несмотря на невообразимый микс довольно противоречивых чувств, Рем был благодарен этим людям. Благодарен уже за то, что они послушали и, не задавая лишних вопросов, не убеждая верить в хорошее, просто начали действовать. И ведь даже не попытались отправить Лунатика домой, что было бы совершенно бесполезным действием. Вместо этого, все поспешили добраться до места возможной аппарации.

Азкабан, как и следовало ожидать, встретил их холодным неприветствием. Место, надо отметить, не самое приятное. Напротив, невероятно мерзкое и совершенно не внушающее желание тут находиться. Даже отсутствие дементоров его нисколько не красило и не улучшало. Казалось, сами стены этого огромного массива пропитаны насквозь отчаянием и страхом людей. Будто само пространство, без помощи стражей, может высосать из человека душу. До этого момента Ремус не имел счастья посетить данное "живописное" место, и сейчас был очень рад, что подобной возможности ранее на его долю не выпадало. С другой стороны, мысли о том, что его жена в подобной обстановке уже довольно большое количество часов не радовали. Совсем не радовали.
Но сейчас обстановка не главное. Окажись Люпин тут по другому поводу, он, возможно, огляделся бы получше, с целью рассмотреть впечатляюще-пугающий пейзаж. Но в данный момент мужчина вообще мало о чём мог думать, и окрестные пейзажи в разряд "мало что" не входили.
Крепко сжимая в руках палочку, оборотень оглядел массивные серые стены. На такой огромной территории быстро сообразить, куда пойти в первую очередь, крайне сложно. Даже вообразить было нелегко, какими коридорами могла пойти небольшая группка авторов, проверяя обстановку. Должно быть, именно по этому Гестия была отправлена за неким аналитиком.
Предположим, пока Ремусу было не понятно, чем данный, весьма неприветливый, вызывающий желание хорошенько на него огрызнуться молодой человек мог помочь.
"А каким был бы ты, Люпин, если бы тебя подняли в выходной день так рано?" - язвительно заметил внутренний голос, и за свою язвительность был тут заглушён разумом, как крайне нежелательная активность.
Вообще, будь воля Рема, он бы уже рванул в недра Азкабана на поиски. Конечно, воля у него была, но пора было включать то полушарие мозга, которое руководствовалось логикой, а не эмоциями. Ведь он даже предположительно не знает возможный маршрут, а у авроров, наверняка, есть дела поважнее, нежели искать тут ещё и его.
Так что, теперь оставалось вспомнить старую добрую традицию - ждать приказа. И, учитывая, что причиной переполоха и поднятия аналитика с постели стал Люпин, лучше бы ему пока помолчать, дабы не высказать чего-нибудь лишнего. Ситуацию, наверное, этому человеку лучше услышать от коллег.

Отредактировано Remus Lupin (2014-05-15 01:32:23)

– Ребят, чего вы топчитесь? Я вам тут аналитика живого приве… - начинаю я сразу же после хлопка аппарации и тут же замолкаю, глядя на кислые мины всех присутствующих. Поттер выглядит необычайно серьезным, Гофман угрюмо курит, прислонившей к серому камню возвышающейся над нами башни, а бледный Ремус ни живой не мертвый маячит между ними. Любое мое желание шутить и разряжать обстановку как рукой снимает, и остается лишь желание прижаться к земле, закрыть глаза, уши и уснуть непробудным сном. А потом проснуться в своей любимой картинке, в родной кроватке, любуясь солнечным Косым Переулком.
«Разрушенным Косым переулком, над чем постарался мудак Долохов», – проносится в голове мысль.
В Азкабане я была всего несколько раз, когда мы конвоировали задержанных лордовских ублюдков и когда совершали проверку дежурных. О последних думать не хочется – как ребята вообще здесь выдерживают? Со слов Робардса знаю, что большинство из них спиваются в самом начале карьеры, поэтому многих ребят быстро повышают и переводят из Азкабана в главный офис. Видела я их – нервные и вечно всем недовольные.
«Никогда не стала бы работать в этой дыре».
Ежусь от холода, хотя моя аврорская мантия довольно теплая. Чувствую, что на лбу выступили крупные капли холодного пота, и вытираю их рукавом. Мы идем медленно и молча, словно похоронная процессия, лишь иногда Гофман роняет какие-то фразы, и звучат они в этой тишине слишком неестественно.
Когда мы ступаем на каменную винтовую лестницу, бесконечно тянующуюся вверх, я тянусь к карману, чтобы взять пачку сигарет, но тут же мои руки замирают. В нос ударяет гадкий запах гари – запах горелого дерева, дыма и… мяса. Я непроизвольно закашливаюсь, на глазах выступают слезы, и немного задерживаюсь. Подобное может очень просто вывести меня из колеи, ведь я слишком хорошо помню этот запах с детства, когда на моих глазах совершилось нападение на Косой переулок, и рядом со мной заживо горели мирные люди.
«Взяла сейчас же себя в руки», - приказываю я себе. Интонации моего внутреннего голоса в который раз напоминают мне манеру речи Грюма. Был бы он здесь и увидь меня, непременно устроил бы выговор.
На заявление Гофман об адском пламени хочется выматериться самыми грязными словами, но делаю я это мысленно – все еще не могу нормально разговаривать. Нарушаю тишину лишь тогда, когда мы оказываемся почти на самом верху – у камер самых опасных заключенных, приговоренных к пожизненному гниению на этом веселом курорте.
Именно в этом месте я понимаю, откуда все началось. Здесь на стенах осталась лишь копоть – огонь не тронул этаж, но уже этого достаточно, чтобы начать сходить с ума от удушающего запаха.
Достаю волшебную палочку и проговариваю заклинание:
- Inspiratio.
И не узнаю своего голоса.
- … вроде это не мираж и там лежат вполне себе два целых тела, - слышу голос Гофман из узкого коридора.
- Дерьмо, - вырывается у меня. Я бесцеремонно отодвигаю Деррика – кажется, прямо в одну из камер, затем немного толкаю Поттера – бросаю на него извиняющийся взгляд. Даже не знаю, к кому кидаться первой, к лучшей подруге или к Робардсу.
«Нет-нет, они не могут быть мертвы!», - думаю я в панике, но Гофман, которая прощупала их пульс, кажется, относительно спокойна.
- Господи, - облегченно вырывается у меня, после чего я замечаю то, на что, кажется не обратили мы внимание поначалу, занятые переживаниями о своих людях.
Указываю на три открытых камеры.
- Мы в большой заднице, господа, и это факт, - дрожащим голосом произношу я. – Не помню, какие именно ублюдки сидели в этих камерах, но все дело как раз в том, что именно сидели, в прошедшем времени.
Но тут же замолкаю, когда мне поступает распоряжение отправиться в Мунго. С одной стороны я безумно рада выбраться из этого проклятого места, но в то же время я чувствую, что здесь может понадобиться помощь. Но я не в детском саду, чтобы спорить.
Я подхожу к Гавейну – он слишком бледный, с трудом верится, что он жив. Касаюсь его волшебной палочкой и шепчу:
- Mobilicorpus.
Бессознательный Робардс поднимается с пола и теперь находится полностью во власти моей волшебной палочки.
- Осторожней там, ребята, - бормочу на прощание коллегами и направляюсь в сторону лестницы. Позади себя слышу, как идет Ремус и Тонкс. Почему-то от этого мне спокойнее, что я не одна двигаюсь по этой крепости. Проходя мимо самого выжженого места, я резко задерживаю дыхание, но ненадолго – вижу в проходе, ведущем в один из коридоров, обугленные кости. Отчего-то не сомневаюсь, что это один из авроров. Оборачиваюсь, смотрю на Люпина – это тоже придает мне сил. Присутствие этого человека всегда успокаивало меня, и хорошо, что сейчас рядом он.
На улице я вдыхаю во всю грудь, но все еще чувствую запах гари и жаренной плоти. Вытираю со лба пот, с глаз слезы и обращаюсь к Ремусу.
- На счет три, да? – имею в виду аппарацию.
И, не дожидаясь ответа Люпина, снимаю с Гавейна Мобиликорпус, приседаю и вцепляюсь в его мантию. Отсчитываю три секунды и аппарирую в клинику.

- Коль ты так жаждешь, то пожалуйста, как говорится, с глаз долой из сердца – вон. – Джейн указала в сторону, откуда они пришли. – Выход – там, надеюсь, доблестный аналитик его не проморгает, успешно найдет и примется за свои непосредственные обязанности.
Договорив, Гофман тут же переключила внимание на стену, словно она была куда интереснее, чем всё остальное. С аналитиком у них рабочие отношения не складывались и все совместные дела протекали через пень-колоду с кучей сарказмов, издёвок и прочих прелестей взаимной антипатии. И аврор это пока что не горела желанием менять, благо с Дерриком она пересекалась редко, хотя могла бы и чаще, да только всегда старалась увильнуть. Всё-таки работать хочется в нормальном коллективе и с нормальными партнёрам, к числу которых этот парень не относился.
- Поттер, пошли патронус в аврорат, объясни, что у нас тут побег и несколько наших, включая бравого Робардса, ранены. И потом уже посмотрим, что да как… И, в отличии от нашего бравого аналитика, стремящегося быстрее отсюда уйти, мы с тобой остаёмся.. – Джейн отошла в сторону, закурила. – Ах да, Клайв, я к тебе позже зайду, поболтаем о случившемся.  Или ты желаешь остаться?
Как бы не хотелось его избегать и прыскать на его высказывания ядом, но работать вместе придётся. То ли дело Поттер из которого энергия просто фонтанирует аки гейзер. Его надо срочно на самую активную работу, но это потом. Для начала – надо разобраться с тем кто и как сбежал из этой, уже скорее всего, якобы, неприступной тюрьмы, коей Азкабан являлся с дементорами, а без них это лишь высокие толстые стены, да море и скалы вокруг. При желании, сбежать может каждый. Хотя вопрос в том, откуда у них появились палочки.
В то, что сказал Клайв, Джейн не верила. Нет, конечно, начальник бывает эмоционален, но он не дурак и не самодур, уж точно палочки перед носом у пожирателей держать не будет, ведь ему как никому другому известно, на что они способны. Так что, получается что оружие пронесли. И надо найти того, кто это сделал.
- Ладно, Поттер, – Гофман затушила сигарету, - начнём с осмотра этажей. Хоть это и адское пламя, оно не выжгло всю тюрьму. Заодно посмотрим, сколько погибших, идентифицировать их сейчас мы не сможем, так хотя бы подсчитаем и да, - Джейн посмотрела на то место, где лежали Тонкс и Робардс, - наши коллеги были не одни… В Азкабан вдвоём не шибко любят ходить. Но это уже по части нашего чистюли аналитика, верно?
Аврор зыркнула на Клайва. Да, добротой во взгляде не пахло у обоих. Наверное, оставь их одних в помещении и слегка нагнети обстановку – будет минимум драка, максимум – дойдут до заклинаний, только тогда успех будет на стороне Гофман. Так что им было лучше держаться на каком-то расстоянии, или же, чтобы между ними был некий барьер. Сейчас таковым являлся Поттер, поскольку в его присутствии эти двое пока что не перешли на что-либо большее, нежели сарказмы и колкости. А вот что будет, если Поттер куда-то уйдёт – загадка.
Но на данный момент не до неё. Надо разобраться, что да как произошло в этой чёртовой тюрьме, определить, кто сбежал, кто погиб. Беглых преступников в розыск, по остальным, по крайней мере Гофман, плакать не будет.
Вновь глянув на аналитика, женщина пошла вглубь коридора в поиске чего-то хоть сколь-нибудь интересного и полезного.